Вкус воды
Из времен далекого-далекого детства, когда выходил еще журнал «Трамвай», помню занимательно изложенную биографию Ивана Константиновича Айвазовского и забавную реплику персонажа — посетителя выставки: «А что, вода на его картинах соленая?»
Несмотря на хрестоматийность, творчество этого мастера — и сегодня сфера весьма полемичная. Оно дает повод для новых вопросов, переосмысления. К этому призывают и организаторы выставки, которая открывается на днях в Третьяковке. Казалось бы, тема одна: море. Но для Айвазовского каждый морской пейзаж — как портрет человека. Сколько марин – столько портретов, столько «человеков». Разве это одно и тоже?..
И таких портретов моря было создано порядка 6000.
Стихия чудная – марина…
Конечно, марина – морской пейзаж – не единственный жанр, привлекавший Айвазовского. У него есть яркие батальные работы, колоритные жанрово-бытовые сценки, полотна на историческую, библейскую темы, портреты. Но марине он отдал всего себя. Справедливости ради скажем, что Айвазовский не был единственным маринистом в истории искусства.
Пожалуй, первые значительные образцы морских пейзажей созданы голландскими художниками XVII века. Так называемые «малые голландцы» подходили к изображению моря скорее практически, чем поэтически: морская гладь была, как правило, фоном для изображения торговых судов, бурной работы в доках. Искусствовед Ксения Богемская, автор замечательной работы «Пейзаж: Страницы истории», называет первым русским маринистом Сильвестра Щедрина. Правда, тут же уточняет – первым, но не до конца выявившимся.
Вот и получается, что первым русским художником моря, выявившимся в полной мере, стал Иван Айвазовский – уроженец Феодосии, блестящий выпускник Петербургской Академии художеств, меценат, коллекционер. После одной из выставок поэт Аполлон Майков назвал его художником Нептуна. Но был у Айвазовского еще один, не метафорический, а вполне официальный статус – художник русского военного флота.
А на море корабли
Это не единственный случай, когда армии был нужен художник. Самый близкий нам пример – Василий Верещагин, младший современник Айвазовского. Как известно, он погиб при взрыве броненосца «Петропавловск» вместе с матросами, офицерами, адмиралом Макаровым. Иван Константинович не стремился стать художником войны. Руководство морского флота России, может быть, быстрее, чем представители мирных свободных искусств, оценило уникальную способность Айвазовского. В чем она заключалась? Подумайте: без чего невозможно перенесение на холст бесконечно изменчивой стихии моря? Что позволяло художнику работать в мастерской без предварительных зарисовок?
Айвазовский обладал исключительной зрительной памятью. Он писал «наизусть», без эскизов-подсказок парусные суда со сложнейшей оснасткой. В течение многих лет художник был прикомандирован к Главному морскому штабу. Он портретирует корабли, запечатлевает для потомков славные морские победы.
Известно, что когда молодой Айвазовский отмечал в родной и безмерно любимой Феодосии скромный юбилей — десятилетие творческой деятельности, – его приветствовали боевые корабли во главе с адмиралом Корниловым. Эскадра специально ради этого выдвинулась из Севастополя. Неплохо для тридцатилетнего художника?
Мне кажется, что в Морском штабе ценили не только зрительную память Айвазовского, но и его чувство моря, умение покорять стихию – пусть не военно-техническими, а художественными средствами.
Житейское море
Вообще-то, с этого я хотела начать… Сегодня для нас так привычно любоваться Айвазовским, что трудно поверить в то, что один очень известный, очень талантливый человек мечтал собрать работы художника «в одну кучу и устроить из нее гигантский аутодафе». Его, этого человека, раздражали «волны, волны и волны, зеленые, серые и синие, прозрачные как стекло, с вечно теми же на них жилками пены и покачнувшимися или гибнущими кораблями, с вечно теми же над ними пасмурными или грозовыми облаками».
Следовало бы рассердиться на автора этих жестоких строк, если бы не два обстоятельства.
Первое — законы истории рецепции (или восприятия) искусства. Ничего не поделаешь: музыка Баха когда-то казалась средней, обычной, джаз – «музыкой духовной нищеты». Каждое время имеет свои эстетические каноны. На рубеже XIX-XX веков в тренде было отношение к работам Айвазовского как к поверхностным, декоративным, неглубоким. И это отношение какое-то время поддерживалось и ХХ веком.
Второе обстоятельство – исключительная личность ругателя Айвазовского, чьи слова потрясли меня. Это Александр Бенуа. Когда начинает ругаться такой талантливый человек, он в запале может сказать нечто-то очень ценное и не такое уж и злое. Вот, послушайте:
«А в нем было хорошее. Айвазовский действительно любил море и даже любил как-то сладострастно, неизменно, и нужно сознаться, что, несмотря на всю рутину, любовь эта нашла себе выражение в лучших вещах его, в которых проглянуло его понимание мощного движения вод или дивной прелести штиля — гладкой зеркальной сонной стихии».
Очень выразительно, согласитесь.
Многие современники Айвазовского, работавшие в жанре марины, совсем не стремились учиться у него. Открещивался от его влияния Федор Васильев, автор поэтичных пейзажей, пробовавший себя и как маринист. Противопоставлял себя Айвазовскому Алексей Боголюбов, писавший морские баталии и мирную жизнь кораблей.
Любопытно было бы знать, какие картины художника-мариниста Айвазовского строгий Бенуа великодушно отнес бы к хорошим. Я осмелюсь предложить свой крохотный шорт-лист. В нем – три разные, интересные работы. Они уступают по популярности «Девятому валу», но их хочется так разглядывать!
Хаос (Сотворение мира). 1841.
Это одна из первых работ, созданных Айвазовским после окончания Академии. В 1841 году он был направлен, как бы сейчас сказали, на стажировку в Италию. Картину художник преподнес в дар Папе Григорию XVI. Николая Гоголь шутил по этому поводу: «Твой «Хаос» поднял хаос в Ватикане».
Вид Леандровой башни в Константинополе. 1848.
Я особенно люблю те работы Айвазовского, в которых соединяются море и красивая архитектура. А художник, мне кажется, был не равнодушен к морским закатам. На этой картине рождается такое сочетание цветов, тонов и оттенков, которое точно не встретишь в средней полосе России.
Кофейня у мечети Ортакей в Константинополе. 1846.
Картина ароматная. Композиция очень собранна, лаконична. Это и жанровая сценка, и архитектурный пейзаж. И образец расслабленного времяпрепровождения.
…Что ж, вот и все пока о «художнике Нептуна», художнике Главного морского штаба. Встретимся у моря — в Третьяковке!
Автор: Алевтина Бояринцева
Рекомендуем также:
