В мае 2008 года, на последнем году жизни гениального писателя Чингиза Айтматова встал вопрос о присуждении ему Нобелевской премии, причём соискательный комитет создало Турецкое правительство, так как Айтматов — «крупнейший по их мнению тюркоязычный писатель».

Подобные огрехи с премиями Нобеля в области литературы не новы. До Айтматова был Лев Николаевич Толстой, Анна Ахматова, Горький, Булгаков…

Имена победителей будут известны в октябре, но в этом же месяце — 15 мая 79-летний Чингиз Айтматов приехал в Казань на съемки фильма по своему роману «И дольше века длится день». Буквально на следующий день писателю стало плохо, и его на «скорой» доставили в Республиканскую клиническую больницу Татарстана, где у него обнаружили почечную недостаточность. Уже 19 мая Чингиза Айтматова с осложнениями доставляют в больницу немецкого Нюрберга с предварительными диагнозами «воспаление легких» и «почечная недостаточность». Пациент был помещен в палату интенсивной терапии и погружен в искусственную кому.

Творческое наследие Чингиза Айтматова измеряется миллионными тиражами, а его книги были переведены на более чем 176 языков мира, изданы в 128 странах. По произведениям писателя было снято свыше 20 фильмов. А его мысли, строчки из произведений разошлись на цитаты.

Выдержки из интервью, мысли Чингиза Айтматова

…Боже, какое великое творение Земля! Ведь и Солнце, наверное, существует ради Земли, населенной людьми, а иначе к чему все это? Мир надобен человеку — оттого он и есть, чтобы человек его осознавал, оттого он и существует. А иначе к чему вся эта галактика, какой смысл?

«Если бы мне дали вторую жизнь…»

Конечно, работа в качестве посла Киргизии в Евросоюзе буквально съедает всё моё время. Многие творческие начинания так ими и остаются, и это для меня — самая большая драма. Замыслы существуют, как живые, а осуществить времени не хватает. Образы персонажей роятся, вторгаются в память, порой даже «душат». Вот если бы дали мне вторую жизнь, тогда бы я развернулся…

Жизнь же не может замереть, замкнуться на одной точке. Даже сохраняя и оберегая традиции, мы не можем обойтись без обновления. И в культуре, конечно, что-то должно меняться, приобретать новые формы. Некоторые вызывают у меня удивление, но для меня это не является поводом для полного неприятия и отрицания. Скорее заставляет удивиться, задуматься: а почему появилась именно такая тенденция, почему у нее много приверженцев…

Процесс глобализации касается не в последнюю очередь и культуры. Он — естественный, связанный с развитием рыночной экономики, которая всё стандартизирует, подгоняет под одну гребенку. На экономику работают, конечно, и все технологии, и средства массовой информации. Я считаю, чем могущественнее массовая культура, тем сильнее надо ей противостоять, создавая новые самобытные художественные ценности и храня те, что уже были созданы.

Я считаю, что на смену культу войны обязательно должна придти культура мира. Испокон веков воспеваются герои войн, их мужество, беспощадность – это воспринимается как достоинство, доблесть. Посмотрите на площади столиц мира – там непременно восседают полководцы на конях. В то же время личности, сопряжённые не с войной, а, наоборот, с миролюбием, не воздвигались на пьедесталы. Между тем пора бы нам научиться преодолевать этот комплекс неполноценности, прежде всего, через литературу и искусство, фундаментом которых является гуманизм.

К сожалению, гуманистические ценности переживают общий кризис. И в литературе тоже. Я читал, что некая писательница-детективщица за книгу о Джеке-Потрошителе получила аванс в девять миллионов долларов: вот что в наше время нужно. Да и религии современные сейчас вознеслись и слишком горделиво себя ведут. Кризис религиозного сознания (я не выделяю при этом какие-то отдельные религии) уже наступил. Я это понял недавно, когда в одном из селений Киргизии умер человек, перешедший из ислама в другую веру, и родственникам, несшим его на кладбище, преградила дорогу бешеная, яростная толпа местных мусульман. И пришлось родственникам везти покойного за сотни километров, хоронить его там. Если уж перед кладбищем мы не можем друг другу дорогу уступить – что говорить о жизни?

О языках

Было время, когда мы как бы оборонялись от русского языка, защищали свои языки, чтобы их сохранить, чтобы они не утратили своей значимости, полностью не исчезли. Ведь в официальных сферах они уже почти не использовались, наши языки. А сейчас другая, мне кажется, крайность. Сейчас надо, наоборот, русский язык защищать, чтобы сохранить его в той мере, в какой он нам необходим. Потерять с таким трудом нажитое историческое культурное достояние, мне кажется, тоже было бы неразумно. Поэтому у русского языка должен быть, мне кажется, особый статус в наших странах. Не потому, что мы тем самым якобы хотим подчеркнуть наше и без того положительное отношение к России, а для того, чтобы русский язык сохранился для нас самих как средство общения с остальным миром, как инструмент и как наше собственное культурное достояние, естественно.

(Из интервью 1997 года)

— Как вы себя ощущаете — киргизским писателем, гражданином мира или “Homo Soveticus”? Как бы вы определили свою этническую принадлежность?

Ч.А.: Недавно “Независимая газета” брала у меня интервью, и первый вопрос был похожим — кем вы себя считаете: мусульманином, христианином, буддистом или еще кем-то? Я сказал: и тем, и другим, и третьим, и еще космополитом. То есть для меня многое в мире сейчас имеет общую сущность, общую основу. Поэтому я не очень терзаюсь раздумьями или комплексом: кто я, что я… Конечно, безусловно, у меня есть своя страна, своя родина, свой народ, свой язык. Это никем не отменяется и неотменяемо, но приобретать новые духовные гуманистические ценности — это только прибыль, только польза и для отдельной личности, и для культуры целого народа. Я всегда при случае напоминаю молодым: ваш родной, как у нас говорят, “материнский” язык, он был и остается с вами навсегда, ради его сохранения мы многое пытались сделать, но не думайте, что он исчерпывает все наши потребности. Каждый новый приобретенный язык — это новое бесценное достояние любого человека.

— Какой вы видите роль Центральной Азии вообще во взаимоотношениях с Россией на новом этапе?

Ч.А.: Ну, так в целом очень трудно сказать. Страны Центрально-Азиатского региона имеют свои политические и экономические взаимосвязи, существуют определенные межгосударственные структуры и таким образом создается некая цельность. Особенно это касается Узбекистана, Казахстана и Киргизстана — эти три республики имеют долгосрочные договоры, в которых оговорены положения, которые помогают нам сосуществовать и поддерживать друг друга в этот момент, чрезвычайно трудный, сложный в том плане, что новое, к чему стремимся, еще не достигнуто, не обретено. Я имею в виду новый уровень жизни, производительности и прочая. И в то же время народам Центральной Азии, как и всем другим, надо оставаться самими собой и выживать, сохраняя не только свою независимость, но и культуру. В этом смысле необходимость взаимодействия трех республик, которые я назвал, да и в целом Центральной Азии уже, как мне думается, постигнута и государственными лидерами, и политическими силами. Никто не подвергает ее никакому сомнению. Без взаимодействия невозможно. Так что в определенном смысле внутренняя цельность Центральной Азии существует.

А что касается России, мне думается, что, несмотря на некоторые высказывания отдельных политических фигур, в целом вся наша центрально-азиатская общность как была, так и остается к России в положительном расположении.

Мы считаем, что без России невозможно сейчас что-либо осуществить так, как того хотелось бы. Можно, конечно, долго искать другие пути и связи, но зачем это надо, когда уже есть Россия. Несмотря на то что сама она переживает глубокий кризис, что перед ней стоит много новых проблем и задач, тем не менее, Россия — это мировой уровень, в частности и проблем даже.

Поэтому те связи, которые у нас были с Россией, мне кажется, необходимо сохранять в наших же интересах. И в интересах России тоже, мне думается, чтобы прежние отношения сохранялись в необходимом объеме и нужном ракурсе.

Все, что я вижу и переживаю, все, с чем сталкиваюсь, неизбежно включается в мое мышление, в видение, в творчество. Если не впрямую, то косвенным образом. Есть разные замыслы, но что успеется, что не успеется — одному Богу ведомо. Надеюсь, что напишу еще что-нибудь, быть может, интересное. Хотя, увы, литература сейчас переживает не лучшие времена. Она вдруг оказалась невостребованной: другие интересы, другие заботы, другие страсти поглощают наших бывших читателей, а новые, может быть, вообще не знают, какая радость и какая пища для ума по-настоящему большое чтение. Компьютер и прочие технические устройства их всецело поглощают и полностью устраивают. Поэтому надо думать, как быть, и думать надо всем вместе, что дальше будет с книгой?

…Это общемировая проблема, но у нас она наиболее сильно, резко проявилась, потому что до недавней поры мы были действительно читающим обществом. Чтение возмещало, компенсировало нам очень многое из того, чего жаждала наша душа в тоталитарных условиях. Сейчас другое положение.

Об империях и цивилизациях

— Порой слышу мнения: евразийская идея является наследницей имперской идеи. Но ничего тут страшного нет, даже если так. Советский Союз был тоже своеобразной империей, сокрушившей прежнюю империю, став империей нового формата. Любые империи складывались столетиями. В свое время они формировали цивилизации, заканчивали свое существование и обращались в новые формы. Британская империя и Британское содружество — два совершенно различных цивилизованных образования. И Российская империя сильно разнилась в своих основаниях с Советским Союзом. Евразийский союз может стать совсем не похожим на Советский Союз, унаследовав все лучшее из прежнего опыта и отринув из него все негативное.

Мне кажется, президент России Владимир Путин хорошо вписывается в контекст евразийской идеи. Так же, как и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, можно сказать — идеолог евразийства нового этапа. Они оба не отказываются от извлечения положительного опыта из советского прошлого, понимая, что не чья-то злая воля, а исторические обстоятельства соединили народы в единое государство. И глупо пенять на историю. Надо извлекать из нее уроки.

О развале СССР

Однажды мне подумалось, что сам Шекспир не сумел бы описать и осмыслить то, что пережито моей родиной за десять независимых лет.

— Вы имеете в виду экономические трудности, разорванные связи? Ведь наиболее пострадали республики, не имеющие крупных природных запасов, нефти и газа.

— Я имею в виду развал Союза. При котором пострадали все, без исключения. Трудные, очень трудные выдались годы для простых людей. Все было. И слезы, и любовь. И кровь, и пот. Иногда казалось, что страну самого непримиримого атеизма и массового террора настигла некая божья кара. Глубинные следы распада до сих пор видны повсеместно и во всем. Но распада не политического, а скорее, цивилизационного плана. Распада духовного, морально-нравственного. Он виден везде и читается прежде всего на лицах людей. Не только жителей моей родной Киргизии, но и России, принадлежность к бескрайним духовно-эстетическим просторам которой я всегда ощущал и ощущаю с благодарностью.

Что есть, то есть. Но нужно думать и о будущем. Мне кажется, психологическая и ментальная адаптация людей к новым условиям рынка теперь завершается и наступает время душевной стабилизации и выздоровления. Я ничуть не сомневаюсь, что и экономические связи будут восстановлены, и за сотрудничеством дело не станет.

Таковы неотвратимые, безусловные реалии глобализации, избежать их просто невозможно. Видите, сколько уже экономических союзов народилось на пространстве бывшей Страны Советов. Труднее с восстановлением культурных связей. Еще сложнее — с ценностями духовными, нравственными, языковыми…

О европейской культуре

— Практически все постсоветские годы вы живете и работаете за рубежом, занимаясь дипломатией. Как вы оцениваете современную европейскую культуру?

— С античных времен на этом континенте культура доминировала над всеми сферами жизни, являясь внутренним стержнем общего развития. Но сегодня европейская культура переживает не лучшие дни. Нет подъема, нет той универсальной, интегрирующей роли, которая всегда оставалась за нею. Никто не говорит об этом в открытую. И, кажется, мир измельчал.

А сколько выдающихся философов было, скажем, после Второй мировой войны. От Сартра до Гессе. Я уже не говорю о литературе. Ныне грандов среди писателей просто нет, или я ничего о них не знаю. Зато люди повсеместно развлекаются. Развит бизнес, индустрия отдыха. Это ведь не культура. Да нет, я не в отчаянии. Верю в неиссякаемость человеческого гения, в приливы и отливы истории, в силу духа и разума. Верую в прогресс и будущее людей.

(Из интервью Русской газете)

— «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись»?

Ч.А. — Мы, слагаемые двух миров — Европы и Азии, способны открыть новый, хотя виртуально давно существующий континент под названием Евразия. Образно говоря, Евразия — это Центральная Азия с европейским килем — Россией. На одной палубе с нами — некоторые страны Восточной Европы, сюда же, безусловно, включается Монголия. Даже Туркмения никуда отсюда не денется.

Мы, конечно, можем пробиваться на мировую авансцену каждый сам по себе, но скорее всего это будет долго и изнурительно. Россия, распростершаяся от Восточной Европы до Японских островов и вобравшая в себя весь опыт жизни близлежащих территорий, с ее нынешним пониманием своей миссии для нас становится главным сопрягающим звеном.

Один из императоров в свое время так сформулировал идеологию Римской империи: надо, чтобы людям было выгодно жить вместе. Понадобился всего десяток лет независимости, и бывшие республики Союза, убедившись, что мировые рынки пока не по зубам, вынужденно обернулись к прежним связям.

Корр. — Но Россию до сих пор кое-кто упрекает в имперских замашках. А вы опять предлагаете ей роль объединительницы…

Ч.А. — На заре туманной юности, когда я начинал постигать историю, во всех советских учебниках империи подвергались безоговорочному осуждению. Я этому искренне верил. Позже все чаще приходил к выводу о том, что цивилизация не привносится в готовом виде. Вырвавшиеся вперед государства неизбежно притягивают на свою орбиту более отсталых и менее динамичных. Не без завоевательских амбиций, разумеется. Но в результате и страна, которая оказалась колонией, тоже выигрывает, так или иначе приближаясь к уровню метрополии. Империя, желая того или нет, подтягивает окраины.

А разве Советский Союз не являлся огромной империей под другим идеологическим соусом? Но в целом для стран Центральной Азии это был необходимый процесс. Достаточно для сравнения взять сопредельный Афганистан, который постоянно подчеркивал, что он никому не покорялся. Что из этого вышло? Варварская страна тотального мракобесия, мировая цивилизация прошла мимо, народ страдает, не осознавая почему.

Порой наши национальные ура-патриоты берутся разглагольствовать о том, что СССР нас поработил. Я им всегда отвечаю: спасибо скажите, что так случилось, иначе бы мы были не лучше Афганистана.

Читайте также:

СЕРГЕЙ КАПИЦА: КАК РОССИЮ НАМЕРЕННО ПРЕВРАЩАЮТ В СТРАНУ ДЕБИЛОВ

СЕРГЕЙ ЮРСКИЙ: «Я — ДАВНО ЖИВУ. НИКОГДА РОССИЯ НЕ СТОЯЛА НА КОЛЕНЯХ»

ПЕТР МАМОНОВ: «РУССКИЕ ПО ВСЕМ ПАРАМЕТРАМ ВПЕРЕДИ ПЛАНЕТЫ ВСЕЙ»

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here