Жанр автобиографии сейчас не слишком популярен: его потеснило резюме. Но если бы меня спросили о лучшем образце автобиографии, не раздумывая, указала бы на этот:
«Родился я при первом вздохе ветра над вселенной <и в Петрограде 19 ноября 1877 года> миллионы лет назад. К семи годам я полюбил стихи Лермонтова и понял, что мой отец — Эол, древний бог ветров. На земном шаре я учился в 5 учебных заведениях и в 7 тюремных и, конечно, ни одного из 12-ти не кончил как следует.
В 1906 году судили в Судебной Палате за принадлежность к «сообществу, поставившему своей целью ниспровержение существующего строя». Понял я, что разрушать надо не «существующий строй», а всю вселенную в пространственном восприятии ее человеком, и в г. Галиче Костромской губернии для защиты вселенной хотели было привлечь меня к судебной ответственности, но вовремя спохватились и оставили меня в покое; понял я еще, что человек я, несомненно, талантливый, и если бы мне писать терцинами, то за 20 лет я мог бы написать еще 1200 томов».
Даже немного жаль, что в 1906 году в Галиче все-таки «спохватились»: какой удивительный протокол судебного заседания получился бы!..
Потенциальный разрушитель вселенной, автор восхитительных строк, приведенных выше, — Александр Васильевич Туфанов. Для близких – Велемир II (именно так – «ле»), для потомков – специалист в области фонетики, переводчик, поэт из круга Велимира Хлебникова. Про свою работу в научной области, в педагогике, в журналистике говорил, что это – его внешнее статическое Я и пояснял: «Самим Собою я бываю только в стихах».
В отрывках, вернее, дуновениях из автобиографии Александра Туфанова стихийно соединяются вполне традиционные моменты и моменты исключительные. Получается остроумно, талантливо, и, главное, правдиво. Туфанов — не первый, кто дополняет «паспортные данные» мифологическими деталями. Вспомните хотя бы о гениальных и безумных героях Гофмана.
История собственной жизни, кратко изложенная Велемиром II, чем-то напоминает биографию капельмейстера Крейслера, хотя и звучащую более сурово, жестко. А еще в ней чувствуется абсолютная вера чуть подросшего Маленького Принца в доброту и красоту мира.
Вчитавшись в жизнеописание поэта, в его стихи, влюбившись в него, начинаешь мучиться вопросом: как жил он, понимая собственную исключительность?.. Это тяжкое бремя. Подобное было возложено на композитора Александра Скрябина, современника Туфанова. Он, предчувствуя красоту Грядущего Мира, остро ощущал несовершенство старой вселенной и моделировал ее преображение в своих оркестровых громадах.
У Туфанова предчувствие Другого Мира воплощалось в слове.
Неблагодарное дело – говорить о музыке, но, оказывается, еще труднее — говорить о поэзии. Особенно если предмет разговора – не прикладная лирика, а лирика для лирики.
Она, по убеждению Александра Туфанова, сродни природе, которая «поет себе просто: цветами, сосновой пылью, журчаньем ручья, птичьим гамом».
Чтобы уточнить литературное вероисповедание Туфанова, нужно открыть его главную работу, названную «К зауми» (1924). Представив читателю идеал – природу как таковую, — поэт говорит: «К такому же простому материалу за последние десятилетия идут многие художники, которые, освободившись от предметности и образности, считают краску и звук (фонему) материалом нового искусства».
Убежденный в бессилии и неподвижности слова, «застывшего ярлыка на отношениях между вещами», материалом своего искусства Александр Туфанов делает произносительно-слуховые единицы языка — фонемы. И вот поэт становится уже композитором фонической музыки.
Вроде бы, сама идея любования звуком, его магической мощью не нова. Эмоционально-стилевые характеристики отдельных звуков приведены еще Ломоносовым в трудах по риторике. Звуковая сверхчувствительность определяет поэзию всего Серебряного века.
Чем авангарден Туфанов? Вопрос опасный: он, будто оппонент на защите диссертации, требует немедленного предоставления неопровержимых доказательств. И все же…
Авангардность Туфанова – в его смелости, абсолютной независимости от суждений других, в последовательности воплощения своих идей. Он был погружен в Свое Время – эолийское, туфановское. Читал «заумные» стихи, облачившись в бархатный камзол и жабо. И не обращал внимания на смех.
Полное название его основного труда — «К зауми. Фоническая музыка и функции согласных фонем». В жанровом облике работы есть и диссертационная убедительность, и полетность эссе. И, конечно, ни мгновенья без влюбленности в слово, в его звучание! Нередко говорят о том, что стихи Туфанова мало связаны с его теорией. Я пристрастна, но мне кажется, что в своих размышлениях о фонемах, об их «внутренних телеологических структурах» он так же музыкален и свободен, как и в поэзии. И стихи его вдохновлены, прежде всего, энергией звука. Слово возникает в них как следствие встречи разных энергий.
Из стихотворений, или фонических музык, Александра Туфанова трудно выбрать что-то одно. Приведу четверостишье из «Солнечной улицы». Здесь обычное нежно сдружено с заумью, не знающей точек-запятых:
Качаюсь в лучистой зыби
Телесно-трепетной юнали
И пью зарницы в улыбе
По краям облачной тали
Какие-то строчки из чисто «заумных», «бессловесных» стихотворений могут показаться смешными — как неожиданная наивность взрослого дяди. Но повторив их многократно, чувствуешь, что Туфанов создает настоящие энергетические потоки, что он смело делится своим, музыкальным ощущением мира.
А внешний мир не был особенно добр к поэту. Он знал беды новой жизни и произносил нечто совсем не поэтичное в адрес революции. Он защищался от следователя ОГПУ «методами и приемами поэтической зауми». Он, после лагерей, ссылок, стал диссертантом кафедры истории русской литературы Ленинградского университета, занимался метрикой и ритмикой русских частушек. Чувствовал эту тему, она была «его». Но, как и подобает сыну Эола, поэт не мог оставаться на Земном шаре слишком долго. Дата его ухода достоверно неизвестна. Как указывается в биографическом очерке (его автор – «С.Ш»), дополняющем переиздание «К зауми», последние письма были отправлены Александром Туфановым в военном декабре 1942 года.
Есть сведения, что он умер от дистрофии на ступеньках столовой, в том самом Галиче, в котором десятилетия назад чуть было не состоялось его прямое противоборство с вселенной.
Автор: Алевтина Бояринцева
Рекомендуем также:
НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ РУССКИХ ПОЭТОВ И ПИСАТЕЛЕЙ
