Поэт Афанасий Фет… Есть что-то предопределяющее в рифме, объединившей призвание и фамилию. Легко узнаваемый индивидуальный поэтический голос — дар свыше. Жизнь Фета складывалась так, будто он должен был доказать, что достоин его.

Первым испытанием стала разлука с домом. Когда Афанасию исполнилось четырнадцать, из родной усадьбы под Мценском его отправили в лифляндский город Верро (сейчас это эстонский город Выру), в частный пансион. Причина весьма драматична: необходимо было спасти мальчика от клейма «незаконнорожденного».

Будущий поэт был записан в документах как Афанасий Шеншин, сын мценского помещика Афанасия Неофитовича Шеншина. Матерью его была Шарлотта Фёт: Шеншин влюбился в нее, когда был на лечении Германии. Он практически выкрал Шарлотту у ее мужа, Иоганна Фёта, и привез в Россию в статусе своей супруги.

У сторонних лиц возникло сомнение в «законности» рождения Афанасия Шеншина-младшего. В Верро благодаря хлопотам родных мальчик получил «честную фамилию немецкого мещанина» и стал гессен-дармштадским подданным Афанасием Фётом.

Фетом талантливый юноша станет спустя несколько лет – когда за плечами останется учеба в Верро, известнейший пансион Погодина в Москве. Студентом Московского университета он начинает печататься. То, что в прежние годы поэт смутно ощущал как «подводное вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность», теперь стало поэтическими строками на страницах литературных журналов.

В 1842 году под стихотворением «Посейдон» в журнале «Отечественные записки» неожиданно для автора и его друзей появилась подпись – «А. Фет».

Эта ошибка наборщика оказалась бесценной для автора. Исчез звук, напоминавший о злосчастной истории с немецким гражданством.

  • Так в русской литературе появился Афанасий Фет.

А спустя год появилось стихотворение, в котором голос поэта впервые прозвучал по-настоящему ярко, радостно, свежо:

Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало…

К этому стихотворению вполне могут быть отнесены слова, сказанные Яковом Полонским – известным поэтом и писателем, – о более позднем творчестве Фета: «В лучших лирических произведениях – и музыка, и сила, и удивительная легкость выражения». Полонский, близкий друг Фета, пожалуй, первым заметил музыкальность его поэтических строк. Во многих стихотворениях поэта изысканные сочетания звуков рождают мелодию – выразительную, пластичную:

Тихо ночью на степи;
Небо ей сказало: спи!
И курганы спят;
Звезды ж крупные в лучах
Говорят на небесах:
Вечный – свят, свят, свят!

Это стихотворение 1847 года вошло в цикл, который поэт назвал «Мелодии». Чуть раньше в письме к своему другу Аполлону Григорьеву Фет напишет о музыке: «одно это искусство имеет возможность передавать и мысли и чувства не раздельно, не последовательно, а разом, так сказать — каскадом».

Музыкальные импульсы фетовской поэзии были услышаны выдающимися русскими композиторами: так появились романсы П. Чайковского «Мой гений, мой ангел, мой друг» и «Уноси мое сердце…», романс С. Рахманинова «В молчаньи ночи тайной», романс С. Танеева «В дымке-невидимке».

  • Первым из композиторов к творчеству Фета обратился А. Варламов: романс «На заре ты ее не буди» стал таким популярным, что, по мнению критиков того времени, мог считаться почти народной песней.

Возможно, это самое упоенье музыкальной природой поэзии стало одной из причин отстраненного отношения современников к фетовскому творчеству. Непонятными находил некоторые стихотворения Фета редактировавший их И.С. Тургенев. Уже в ХХ веке литературоведы, сравнивая авторские рукописи и изданные сборники, обнаружили большое количество отличий. Многие из них касались пунктуации.

  • Изучив автографы поэта, филолог Б. Бухштаб замечает: «Фет был крайне скуп на знаки препинания; есть стихотворения сложнейшей синтаксической конструкции почти без единого знака препинания».

Желая сделать Фета более «понятным», редакторы выставляли запятые, точки, тире по собственному усмотрению: это приводило к нарушению авторской интонации, к смещению смысловых акцентов. Сам поэт чувствовал, что редакторская правка имеет «известные границы и опасности». О тургеневской редакции своего поэтического сборника, вышедшего в 1850 году, Фет впоследствии напишет: «Издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изувеченным».

Отношение Фета к поэтическому искусству, палитра его выразительных средств и приемов предвосхищают творчество символистов. В ярком взлете русской литературы, отметившим грань XIX-XX веков, нет поэта или писателя, который не чувствовал бы связи с творчеством А. Фета.

В свою очередь, сам Афанасий Афанасьевич был вдохновлен поэзией Ф. Тютчева. По собственному признанию, он ценил в этом поэте «зоркость в отношении к красоте». В поэтическом «Послании к Ф.И. Тютчеву» Фет напишет:

Мой обожаемый поэт,
К тебе я с просьбой и с поклоном:
Пришли в письме мне твой портрет,
Что нарисован Аполлоном.
Давно мечты твоей полет
Меня увлек волшебной силой,
Давно в груди моей живет
Твое чело, твой облик милый.

В одном из писем Фета можно прочесть: «Подобно Тютчеву, и даже более, чем Тютчев, я певец русской женщины». Он ценил чуткость женщины к искусству. «Сияла ночь…» — одно из самых известных стихотворений Фета, ставшее благодаря композитору Н. Ширяеву романсом, — было написано под впечатлением пения Татьяны Берс.

  • Кстати, считается, что именно она была прообразом Наташи Ростовой: ее голос Л. Толстой «подарил» героине «Войны и мира».

Любовь «наперекор уму», загадки мироздания («Что такое день иль век/Перед тем, то бесконечно?»), природа творчества («Только художник на всем чует прекрасного след») — вот то многое и немногое, что допустил в свою поэзию Фет. Уловив несозвучность новых тенденций в искусстве собственным эстетическим убеждениям, в конце 1860-х он отказывается от участия в литературной жизни. Но он продолжает размышлять, наблюдать, созерцать, восхищаться.

fet-afanasii
А. А. Фет. Портрет работы Н. Рачкова. 1880-е гг

В начале 1880-х годов Фет возвращается в литературу. Возвращение это можно назвать кульминацией творческих поисков – об этом говорят четыре сборника под общим названием «Вечерние Огни», перевод гетевского «Фауста», философских трудов Шопенгауэра.

Пытаясь понять, как – несмотря на жизненные трудности, непростые отношения с современниками – Фет продолжал создавать «гимны неземной красоте»,  Я. Полонский обратился к нему:

«Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому невидимый <…> человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный! Ты состарился, а он молод! Ты все отрицаешь, а он верит!»

В 70 лет поэт спешил рассказать:

Еще люблю, еще томлюсь
Перед всемирной красотою,
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.

Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду.

Покорны солнечным лучам,
Так сходят корни в глубь могилы
И там у смерти ищут силы
Бежать навстречу вешним дням.
(1890 год)

Рекомендуем: 

САМЫЙ НЕФАРТОВЫЙ ПОЭТ — АФАНАСИЙ ФЕТ

ТЮТЧЕВ, ПУШКИН И МАНДЕЛЬШТАМ НА АУКЦИОНЕ

ПОДБОРКА УДИВИТЕЛЬНЫХ ФАКТОВ ИЗ ЖИЗНИ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

МАЛОИЗВЕСТНЫЕ ФАКТЫ О РУССКИХ ПИСАТЕЛЯХ

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here