«Террорист из Простоквашина или последний народный мститель в СССР»

0
3396
shmonov

На первых лиц государства охотились всегда. За всю историю существования России примеров покушений предостаточно. Многие из них были провальными, некоторые достигали своей цели. В России официальной точкой отсчета всех террористических выпадов против глав государства принято считать покушение на императора Александра II 4 апреля 1866 года. Последним же покушением принято считать — покушение на отца перестройки Михаила Горбачева, 7 ноября 1990 года.

Эти два покушения очень символичны. Два террориста, или «два народных мстителя», как они себя называли, задумали убить главу государства с помощью огнестрельного оружия. Две истории с разницей почти в 125 лет очень похожи. Первого террориста звали Дмитрий Каракозов. Второго — Александр Шмонов. Оба они успели произвести выстрел и в обоих случаях пули пролетели над головами своих потенциальных жертв. В обоих случаях «госбезопасность» проморгала этих лиц, позволив им осуществить задуманное, но по стечению обстоятельств «народным мстителям» помешали благородные и храбрые очевидцы. В первом случае — крестьянин Осип Комиссаров, в последний момент толкнувший Каракозова и помешавший ему выстрелить точно. Во втором — старший сержант Мыльников, парень из толпы зевак на празднике успел в последнюю секунду отвести стволы ружья в небо.

shmonov
До того как взяться за оружие, Шмонов ходил с протестным плакатом. Фото: РИА «Новости»

И первый и второй террорист объяснили мотивы своих действий примерно одинаково. Первый собирался убить царя за то, что тот «не отдал землю народу». Второй обвинял советскую власть в тоталитарном режиме, ограничивающий свободу народа СССР, а также за незаконный захват власти.

На самом деле список мотивов у второго было куда больше, но главным из них был — призыв властей и народа сформировать демократическое государство, навсегда отказаться от тоталитаризма и единой партии, которая по мнению А. Шмонова «угнетала и мучила народ СССР».

Первый был повешен 3 сентября на Смоленском поле (Васильевский остров) в Санкт-Петербурге, при большом стечении народа. Зарисовку Каракозова перед казнью оставил присутствовавший на Смоленском поле И. Е. Репин. Второго к его же удивлению на 4 года отправили в дурдом.

И последнее — эти два неудавшихся покушения в истории могли иметь более мрачный исход. Оба стрелка неплохо стреляли и уж точно не промахнулись бы. В одном из интервью, когда А. Шмонов уже был на свободе, ему в качестве эксперимента репортеры НТВ предложили пальнуть по мишени, он с первого выстрела попал «в яблочко». С пятидесяти метров! А тогда на Красной площади от генсека его отделяли 46 метров.

Как было на самом деле

Из первых уст всегда читать интересней. Стрелявший в императора Александра II «народный мститель» литературных трудов после себя не оставил, хоть и вписал свое имя в историю, как первый террорист в России. А вот наш современник — «последний террорист Советского Союза» оказался более прозорливым, посвятив своему героическому поступку (как он сам считает) целую книгу: «Как и почему я стрелял в главаря тоталитарного государства М. Горбачёва»; даже сайт свой имеет, правда на бесплатном хостинге. Дадим слово автору:

«6 нояб. 1990 г. я приехал из бывшего Ленинграда в Москву для того, чтобы попытаться наказать Горбачева и Лукьянова за (по моему мнению) злодеяния (указанные выше).

7 нояб. 1990 г. в 8 часов я встал в колонну из демонстрантов, и приблизительно в 8 часов 20 минут эта колонна начала приближаться к Красной площади.

gorbachev-pokushenie-rian_0
Фото: РИА «Новости»

В 11 часов 8 минут я, находясь в этой колонне, шел по Красной площади. Находясь на Красной площади, я осмотрел центральную трибуну мавзолея и после этого пришел к заключению (то есть обнаружил), что рядом с Горбачевым (то есть очень близко к Горбачеву) находился Лукьянов, причем Горбачев находился на центральной трибуне мавзолея.

Когда я находился в 47 метрах от Горбачева, я достал спрятанное под пальто гладкоствольное охотничье ружье (это ружье было заряжено двумя патронами, в каждом из которых находилась одна пуля). Затем я изменил положение кнопки переключения предохранителя ружья. После этого я начал целиться в Горбачева (вернее, начал целиться в голову Горбачева, потому что я предполагал, что на Горбачеве был одет бронежилет). Затем я нажал на спусковой крючок ружья. В то время, когда я нажимал на спусковой крючок, сержант, подбежавший ко мне, схватил стволы ружья. После этого этот сержант начал подымать вверх концы стволов ружья (то есть начал направлять стволы ружья вверх). Кстати, пуля пролетела над Горбачевым. После этого я произвел второй выстрел. Затем я отпустил ружьё и не оказал сопротивления охранникам.

До попытки застрелить Горбачева и Лукьянова я запланировал следующее: если во время этой попытки (вернее, после доставания мной спрятанного под пальто ружья) охранник (то есть член исполнительной власти) схватит стволы этого ружья и начнет направлять их вверх, то в таком случае нужно сказать следующие слова: «взорву взрывное устройство, если будете двигаться!» Если люди выполнят этот ультиматум, то в таком случае я запланировал сказать следующие слова: «Если все люди, находящиеся около меня, не встанут ко мне спинами, то я взорву взрывное устройство!», и если люди выполнят этот ультиматум, то в таком случае я запланировал продолжить попытку застрелить Горбачева и Лукьянова.

Но я не стал осуществлять этот план, потому что сразу после первого выстрела охранники (то есть члены исполнительной власти) схватили мои руки и ноги, и я решил, что если я скажу следующие слова: «взорву взрывное устройство, если будете двигаться!», то этот ультиматум не выполнят потому, что мои руки и ноги схвачены, и поэтому я не смогу взорвать взрывное устройство (кстати, взрывного устройства у меня в действительности не было).

У ружья был отпилен приклад, но стволы были полные, то есть не укороченные. Между прочим, в магазинах продают бес прикладные ружья. Когда я производил выстрелы, я видел, что я не попаду в какого-либо человека (которого я считал, по-видимому, невинным). Но если бы я видел, что я в результате какого-нибудь выстрела попаду в какого-либо человека (которого я считал, по-видимому, невинным), то я не произвел бы этот выстрел. Кстати: это ружье во время указанных выстрелов имело прицельную планку.

До попытки застрелить Горбачева и Лукьянова я запланировал следующее:

  • первый выстрел нужно произвести в Горбачева,
  • если после первого выстрела Горбачев упадет или спрячется, то второй выстрел нужно произвести в Лукьянова; а если после первого выстрела Горбачев не упадет и не спрячется, то второй выстрел нужно произвести в Горбачева.

Между прочим, комиссия из экспертов, исследовавшая это ружье, вынесла следующее заключение, что это ружье во время вышеуказанной попытки застрелить Горбачева и Лукьянова было пригодно для выполнения прицельных выстрелов.

В результате расследования было установлено, что я произвел вышеуказанные выстрелы из вышеупомянутого ружья тогда, когда я находился от Горбачева на расстоянии 47 метров. Комиссия из экспертов установила, что с помощью выстрела из вышеуказанного ружья, заряженного вышеупомянутыми патронами, я мог бы убить человека, находящегося от меня во время выстрела на расстоянии девятьсот метров.

В литературе написано, что прицельная дальность у обычного гладкоствольного охотничьего ружья до 55 метров.

До попытки наказать Горбачева и Лукьянова за (по моему мнению) злодеяния я полагал, что если я попытаюсь наказать Горбачева и Лукьянова за (по моему мнению) злодеяния, то со мной произойдет одно из только следующих событий:

  • меня застрелят во время этой попытки;
  • меня расстреляют;
  • я длительное время буду лишен свободы;
  • пожизненно или длительно будут заставлять меня принимать сильнодействующие психиатрические препараты, и при этом я буду лишен свободы.

В то время, когда я на Красной площади пытался застрелить Горбачева и Лукьянова, в кармане брюк, которые были на мне во время этой попытки, лежала записка. Из изложенного в этой записке цитирую: «На случай моей смерти сообщаю читателю, что…». После этого в этой записке было сказано, кого и почему я попытаюсь застрелить 7 нояб. 1990 г.; то есть в этой записке были изложены вышеуказанные причины, по которым я пытался отомстить Горбачеву и Лукьянову за (по моему мнению) злодеяния.

В конце этой записки стояла моя подпись. В этой записке было сказано о моей смерти, потому что я предполагал, что охранники застрелят меня во время попытки застрелить Горбачева и Лукьянова. Эту записку следователь мне показывал приблизительно 12 нояб. 1990 г.»

Из интервью:

– Вы понимали, что находились в шаге от расстрела?

– Конечно. Я знал, на что иду. Написал предсмертную записку жене. Маме сообщил…

– …что хотите изменить мир столь глупым способом?

– Сказал просто, что еду в Москву. Мама как будто что-то почувствовала (впрочем, я и не скрывал своей глубокой антипатии к президенту). Заметила вслух: «Ты себе сделаешь хуже!» «Зато народу лучше!» – ответил я. «Да народ и не заметит».

***

Примечательно, что Шмонов задолго до своего покушения не особо скрывал своей ненависти к Горбачеву и партии, написав руководству страны большое письмо на 16 страницах, в котором открыто преждал, что он и якобы его сообщники непременно «лишат жизни» всех виновных, если не будут выполнены все его требования.

Из книги Шмонова:

«Шестого марта 1990 г. я послал письмо членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК КПСС. В этом письме я (между прочим, 6 мар. 1990 г. Лукьянов был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, а Горбачев 6 мар. 1990 г. был членом Политбюро КПСС) написал, что их (то есть членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС), вероятно, попытаются убить за совершенные ими злодеяния, те люди, которых я попытаюсь привлечь к мести, и я попытаюсь убить часть их за совершенные ими злодеяния, в том случае, если они не приложат много стараний для проведения всенародного голосования в СССР по следующим вопросам:

  • прямые всенародные выборы главы СССР;
  • отмена 6 статьи Конституции СССР (кстати: в этой статье было сказано, что КПСС является главной руководящей силой советского общества);
  • разрешить многопартийность в СССР;
  • разрешить частную собственность на любые средства производства;
  • разрешить рыночную экономику в СССР;
  • разрешить частную собственность на землю с правом продажи и покупки ее на договорной основе;
  • разрешить существование в СССР частных и кооперативных, независимых от властей издательств и типографий;
  • прямые всенародные выборы парламента СССР;
  • введение вольнонаемной армии в СССР.
shmonov_1
Александр Шмонов

В вышеуказанном письме я написал еще следующее: что изложенный в этом письме ультиматум должен быть выполнен до 1 мар. 1991 г. Затем, приблизительно в июне 1990 г., я послал членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК КПСС второе письмо, в котором я им сообщил, что ультиматум, указанный мной в том письме, которое я им послал 6 марта 1990 г., должен быть выполнен не до 1 марта 1991 г., а до 1 сентября 1990 г. То есть я сократил срок, в течение которого должен быть выполнен этот ультиматум. И в указанном письме (которое я послал приблизительно в июне 1990 г.) я им сообщил, что если этот ультиматум не будет выполнен до 1 сентября 1990 г., то я попытаюсь убить часть их за совершенные ими злодеяния… И до 1 сентября 1990 г. вышеуказанный ультиматум членами и кандидатами в члены Политбюро ЦК КПСС не был выполнен.»

Первое письмо — ультиматум, террорист написал на обычной печатной машинке, второе отвечало всем нормам конспираторской деятельности — «с помощью трафарета, предназначенного для написания слов и текстов; этот трафарет я купил в магазине».

Вся акция протеста была продумана слишком тривиально. После отправки второго письма, злоумышленник-конспиратор отправился в ночь на 7 марта 1990 года на улицы — расклеивать листовки, обличающие действия властей, а также призывающие убивать членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС…

Накануне, 6 марта вместе с трафаретным посланием властям Шмонов отправляет письма с схожим содержанием в более чем 20 редакций газет. А также письма в редакции радиовещательных организаций: “Радио Свобода”, “Немецкая волна” и “Радио Канада”.

Естественно, что очень скоро за ним было установлено наблюдение, и сотрудники КГБ контролировали каждый шаг Шмонова. Это, впрочем, не помешало ему готовиться к своему решительному шагу. Кстати, конспирировался Александр с полным знанием дела – имелись у него парики, накладные усы и прочие «шпионские» принадлежности. А, кроме того, готовясь к своему личному теракту, Шмонов обзавелся и весьма дефицитным по тем временам немецким ружьем, за которое заплатил 900 советских рублей.

О психическом здоровье Шмонова

«Вышеуказанное ружье я купил в Ленинградском государственном магазине посредством разрешения на покупку ружья. Это разрешение я получил в милиции приблизительно 10 окт. 1990 г. А для получения этого разрешения я в милицию отдал (исполняя требование сотрудника милиции) справки о моем психическом здоровье. В этих справках, в частности, было сказано, что я не состоял на учете в психоневрологическом диспансере и наркологическом диспансере. Эти справки свидетельствуют о том, что я был психически здоровым в дни, указанные в этих справках. Эти дни протекали немного раньше 10 окт. 1990 г.

С 5 дек. 1990 г. по 17 мая 1991 г. в Научно-исследовательском институте (НИИ) Общей и судебной психиатрии им. Сербского была проведена психиатрическая экспертиза. Эту экспертизу проводили 7 экспертов. В ходе этой экспертизы эти эксперты определяли следующее: в каком психическом состоянии я находился во время попытки застрелить Горбачева и Лукьянова. В результате этой экспертизы произошло следующее:

  • 2 эксперта вынесли следующее заключение, что я во время попытки застрелить Горбачева и Лукьянова находился в состоянии вменяемости (то есть был вменяемым);
  • 5 экспертов вынесли следующее заключение, что я во время попытки застрелить Горбачева и Лукьянова находился в состоянии невменяемости (то есть был невменяемым) и болел шизофренией.

Из заключения двух вышеуказанных экспертов, которые признали меня вменяемым, цитирую: “Заключение: Шмонов А.А. в настоящее время психическим заболеванием не страдает… В отношении содеянного правонарушения Шмонова А.А. следует считать вменяемым”. Это заключение было написано в мае 1991 г., и оно было приложено к акту психиатрической экспертизы, который был написан в мае 1991 г. Эти два эксперта являлись докторами медицинских наук. Кстати: человек является вменяемым, если он способен действовать сознательно.»

Из интервью:

– Михаил Сергеевич гуманность проявил, заменив тюрьму психбольницей?

– Хм… А вы знаете, как в психбольнице лечат электрошоком? Проводки подключают к вискам и пропускают ток в 220 вольт. Но, представляете, меня бог миловал. Спасибо главврачу по фамилии Стяжкин. Он посчитал, что я не настолько болен, чтобы мне через голову пропускать ток. Все время говорил: «Подавай документы на пересмотр диагноза, ты же здоров». Я подавал. Спустя год и четыре месяца меня из спецклиники перевели в обычную, где я провел еще три года. Там уже пичкали таблетками. Хорошо хоть родных пускали – родителей и брата. А вот жена не приходила: подала на развод, еще когда я в СИЗО сидел. Испугалась за себя, за трехлетнюю дочку. Не общаемся до сих пор.

После дурдома

После выписки Шмонов получил инвалидность II группы. Жена его развелась с ним еще когда он был в клинике.

Позже он устроился работать сантехником, а затем основал ремонтно-строительную фирму. Еще позже Шмонов вновь проявил политическую и общественную активность и даже предпринял попытку баллотироваться в Государственную Думу, но проиграл. После проигрыша он написал и издал за свой счет книгу под названием ‘Как и почему я стрелял в главаря тоталитарного государства М. Горбачева’. Он стал правозащитником и создателем нескольких общественно-политических движений. Любопытно, что один из экземпляров книги он подарил начальнику штаба 9-го Управления КГБ СССР Валерию Величко, который его допрашивал во время ареста сразу после покушения.

В своей книге он неоднократно заявлял, что «несмотря на инвалидность II группы, которую он получил выписавшись из дурдома, он сколотил огромное состояние, стал бизнесменом, при этом ежегодно получал заключения комиссии из психиатров о его неспособности к трудовой деятельности, что он психически болен. А 1 февраля 1991 г. сотрудники Госкомизобретений признали и зарегистрировали одну из работ Шмонова, назвав ее изобретением. На сайте Шмонова говорится об авторском праве на следующее изобретение: Колебательный насос с приводом от потока жидкости. Изобретение направлено на борьбу с загрязнениями воздуха городов предприятиями и автомобилями, а также в нем отображен метод ликвидации шума, который производят автомобили, а также метод ликвидации пробок из автомобилей в городах…

В одном из интервью, на вопрос, жалеет ли он о содеянном, Шмонов признался: «Я не жалею, что стрелял, а жалею о том, что не попал».

Рекомендуем также:

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here