ПАМЯТИ ОЛЕГА СОКОЛОВА: ТАМ, ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ МУЗЫКА

0
1972
sokolov-oleg

Он говорил непонятные слова — например, «профетический»:
— Мои профетические способности подсказывают мне, что все будет хорошо.

Он прятал упреки и замечания в изящные фразы:
— Это пробел в Вашем образовании.

Или (о хронической прогульщице):
— А где же наша мифическая студентка Иванова?

Вздыхал:
— Как сказали бы в моем любимом XIX веке…

В Нижегородской консерватории, одном из центров отечественного музыкознания, именно он воплощал аристократизм науки. Читаю сейчас воспоминания о мэтрах Московской консерватории Якове Флиере и Владимире Софроницком и узнаю в них черты нашего мэтра, наставника — Олега Владимировича Соколова.

…Он не давал прозвища, он словно обозначал людей – необидно (пусть и с иронией), интеллектуально. Одну из своих учениц называл так – «Кармен после спектакля». Я видела ее только однажды – действительно, эффектная женщина, с броскими манерами оперной дивы. Доктора наук, потрясающую Веру Сергееву (настоящую фамилию скроем) называл «Доктор Вера». Я только спустя годы обнаружила фильм с таким названием.

Что касается фильмов: Олег Владимирович, великолепный,  артистичный, был связан с кино генетически. Его мама была актрисой немого кино. В начале 2000х он очень удивлялся тому, что некоторые из его знакомых – а это все серьезные люди! — составляют свое расписание на день с учетом времени показа очередной серии очередного сериала.

А можете представить, чтобы вполне современные студентки, видевшие в кино Ди Каприо эпохи «Титаника», с замиранием сердца разглядывали раритетный фотопортрет двадцатилетнего Олега? Кое-кто даже сделал ксерокопию и повесил на стенку.

Когда после большого вынужденного перерыва он возвращался к занятиям, мы волновались. Педагог, которая занималась с нами в его отсутствие, говорила: «Девочки, надо порадовать Олега Владимировича». А как можно его порадовать? Только тщательной подготовкой к семинару, хорошим владением научной терминологией и просто – владением словом.

Слово было его призванием, радостью, профессией. Еще в училище я услышала от очень строгой преподавательницы:

Таких блистательных вступительных слов, как у Олега Владимировича, я никогда не слышала.

Что такое «вступительное слово»? Это выступление музыковеда на сцене перед концертом – его обращение к публике, пришедшей в концертный зал. Знаете, в чем трудности этого жанра?

Во-первых, нужно быть интересным слушателю, но, в то же время, не акцентировать внимания на себе: ведь главные герои концерта – композитор, его сочинения, исполнители. Но, конечно, посетители Горьковской-Нижегородской филармонии никогда не оставляли без внимания Олега Соколова: в течение многих лет он поднимался на эту сцену и рассказывал о музыке.

Во-вторых, рассказывать о великих партитурах «простенько», «доступненько», всем «понятненько» — нельзя. Даже если в зале неопытные, неподготовленные слушатели представлены в равной пропорции с интеллектуальными монстрами. Обязательно прочтите (или послушайте!) рассказ Ираклия Андроникова «Первый раз на эстраде». Очень впечатляет фраза, которой Иван Соллертинский напутствует героя перед его лекторским дебютом: «Говори завтра свободно, коротко, остроумно, легко…» Добавлю: не каждый одаренный, эрудированный музыковед может легко говорить со сцены.

Олег мог. И учил этому студентов.

От его выпускницы 1980х годов я слышала, как он потешался, глядя на них, несчастных музыковедочек, пытавшихся пересказать рабочим на шефском концерте содержание оперы Моцарта «Свадьба Фигаро». В этом шедевре концентрация влюбленных на единицу площади превышает все мыслимые пределы – отсюда и множество пикантных моментов. Кстати, умение превратить материал в удобный для подачи, умение отобрать факты – тоже часть глобальной способности произносить вступительное слово.

К слову Олег Владимирович был так же чувствителен, как и к музыке. Нельзя было что-то небрежно ему прошелестеть и надеяться, что тебя тотчас услышат, поймут.

Зато как его впечатляли удачные метафоры, выразительные детали в рассказе о музыкальных произведениях! В одном из концертов для студентов (это была моя лекторская практика) я рассказывала о «Баркароле» Чайковского из цикла «Времена года». Готовясь к вступлению, много читала и нашла сравнение повторяющихся мотивов в этой фортепианной пьесе с расходящимися кругами на водной глади. Оно очень впечатлило Олега. Конечно, я призналась в заимствовании.

Вообще, я не предполагала, что на мой зачет по лекторской практике придет сам О.В. Соколов. Когда увидела его, элегантного, красивого, входящего в зал, рванула к выходу в надежде незаметно покинуть место грядущего позора. Это было немыслимо страшно – бледной студентке-второкурснице говорить что-либо в присутствии профессора. У нас еще не было его лекций, но все мы были наслышаны о нем, о его мастерстве и требовательности.

Требовательность требовательностью, но Олег Владимирович мог похвалить, поддержать, заступиться. Его строгость была умеренной – до слез нерадивых студентов не доводил (хотя следовало бы иногда), при затруднении в научной работе мог запросто подарить отличную идею. Доводилось слышать, что к юмору он был не чувствителен. Не соглашусь. На забавную ситуацию реагировал соответствующе. Как-то во время лекции прямо по переднему плану пробежала мышь, наглая и бестактная. В классе было десять девчонок – кто завизжал, кто запищал. Мышь испугалась и метнулась к двери. Олег Владимирович, сброшенный с высот музыкальной драматургии на шумную землю,  посмотрел на нас и произнес задумчиво:

— Да, скажу я вам, звучки вы издаете довольно непосредственные…

Однажды, что-то увлеченно рассказывая, припомнил любимую фразочку своего знакомого, причем произнес ее с какой-то гоголевской, «старосветско-помещичьей» интонацией:

— Ну, будьте покойнички!..

Об этом «добром слове» я вспомнила совсем недавно, когда библиотекарь искала для меня на булгаковской полке «Белую гвардию». Искала, бедная, натыкаясь периодически на нечто непонятное:

— Что это? «Записки покойника» какого-то…

Олег любил художественную литературу – по-настоящему, серьезно, искренне. Периодически ему приносили какие-нибудь новинки. И он сам мог спросить: «Что Вы посоветуете прочитать?» Спросил однажды даже у меня. Для меня тот его вопрос — настоящий комплимент. Тогда я была под впечатлением романа «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова. Профессору это название было незнакомо, он очень заинтересовался. Но успел ли прочесть?..

Олег Владимирович ушел от нас. Не хочу считать, сколько лет пролетело после этого внезапного ухода. Больным, страдающим мы его не видели.

Мы видели собранного, несуетного человека в коридорах родной консерватории, слышали точного в каждом определении ученого на лекциях, на заседаниях кафедры. Пытались понять, как он это делает: выходя на сцену, преодолевает грань между музыкой и словом, чтобы сочинение композитора было услышано сердцем.

Автор: Алевтина Бояринцева

Рекомендуем также:

СЕРГЕЙ ПРОКОФЬЕВ: ВОЗВРАЩЕНИЕ МАСТЕРА

О ТИХОМ СЧАСТЬЕ, О САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ И НАИВНОЙ ЛЮБВИ К МОЦАРТУ…

ШИКАРНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ «КУКУШКИ» В. ЦОЯ

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here