РУСЬ БЕЛОКАМЕННАЯ. ПОЧЕМУ В ДРЕВНЕРУССКОЙ АРХИТЕКТУРЕ БЕЛЫЙ ЦВЕТ БЫЛ ОСОБЕННО ВАЖЕН?

2
14077
Картина Верещагина «Москва белокаменная»
Картина Верещагина «Москва белокаменная»

Как известно, подавляющее большинство храмов домонгольской Владимиро-Суздальской земли возведено из белого камня. Рядом – в Киевской, Черниговской, Смоленской, Рязанской, Новгородской землях – все строительство велось из кирпича (плинфы) или в смешанной технике. Кроме Суздаля.

При Владимире Мономахе, в Суздальском крае еще строили из плинфы и в смешанной технике. Белокаменное же строительство началось в середине XII века при Юрии Долгоруком и продолжалось более трехсот лет – из белого камня строили и в Московском княжестве. А в середине XV века произошел практически повсеместный возврат к кирпичу.

Эта ситуация, в истории русской архитектуры уникальная — переход в середине XII века от дешевого и технологичного кирпичного зодчества к более дорогому и менее технологичному белому камню, его трехсотлетнего использования и возврата к кирпичной технике в середине XV века.

Факты, порождающие множество вопросов:

  • – почему в середине XII века Юрий Долгорукий начал строить во Владимиро-Суздальской земле не из кирпича, а из белого камня, который обходился в десятки раз дороже обыкновенного кирпича. (за счёт несравненно более сложной добычи, транспортировки и обработки)
  • – Почему белый камень и при потомках Юрия остался господствующим видом строительного материала?
  • – Почему в «преемнице» Суздаля – Москве – эта традиция продолжалась еще очень долго и прекратилась только в середине XV века?

Подлинное зеркало каждой эпохи – это архитектура. Возможно, изучив характеристики эпох Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского, Всеволода Большое Гнездо и их потомков — всех тех, кто настолько неравнодушен был к белому цвету, можно будет прочесть хоть какую-нибудь информацию, найти ответы на поставленные вопросы. Быть может, белый цвет в строительстве был продиктован из политических соображений, религиозных, а может — исходя из личных симпатий и антипатий… Благо исследований в этом вопросе проводилось немало.

До середины XV века каменное строительство на Руси вели исключительно князья. Именно они отвечали за добычу камня, возведения крепостей и дворцов, всех каменных храмов и в городах, и в селах, и в монастырях.

Особое пристрастие к белому камню наблюдалось исключительно у владимиро-суздальских и московских князей. И это несмотря на повсеместное кирпичное строительство в соседних русских землях. Нигде – ни в Киеве, ни в Чернигове, ни в Переяславле Южном, ни в Рязани, ни в Смоленске, ни в Новгороде-Северском, ни в Волыни – ни одного храма не было построено из белого камня или его местных аналогов, везде строили только из кирпича.

Со времен Юрия Долгорукого до Батыева нашествия во Владимиро-Суздальской земле из белого камня были возведены 95 % всех построек.

В послемонгольское время до середины XV века все капитальное строительство в Московской земле велось в белокаменной технике. И это при всем том, что «дорого и трудно». Дорого, потому, что нередко приходилось за сотни км. подвозить материал к стройке. Вдобавок ко всему — адские сложности в добыче, ломке и обработке белого камня.

В XII веке капитальное строительство требовало напряжения сил и мобилизации ресурсов всего княжества, а получается, например, что вместо четырех белокаменных храмов Юрий Долгорукий при тех же трудовых и финансовых затратах мог бы построить сорок кирпичных. Упрямство? Принципиальность? Личные пристрастия Долгорукого? Или же серьезное стратегическое решение?

Одной из версий считалась набожность Юрия Долгорукого, который принял волевое решение возводить белостенные храмы даже несмотря на неоправданно большие расходы.

Другая версия объяснения причин перехода при Долгоруком на каменное строительство  – красота белого камня. Такой аргумент чаще всего встречается в туристических путеводителях и популярных книгах, но ему отдают косвенную дань и профессионалы – о красоте белого камня говорили многие.

Суздальский кремль, Суздаль
Суздальский кремль, Суздаль

К тому же белый камень иногда якобы ассоциируется с храмом Соломона, белыми одеждами и даже Небесным Иерусалимом. «Всеобщая история архитектуры» добавляет, что белокаменные храмы были очень заметны издали. А если сравнить белокаменные стены суздальских построек с серо-булыжными – Новгорода и Пскова, то такой аргумент может показаться вполне состоятельным.

Действительно, эстетическую красоту храмов, выстроенных из белого камня, трудно отрицать. Но и этот «эстетический аргумент» оказался неспособным объяснить переход в середине XII века от кирпича к белому камню.

  • Во-первых, даже если допустить у Юрия Долгорукого тонкий эстетический вкус, то стабильность такого вкуса у множества его потомков – от Андрея Боголюбского до Василия Темного – крайне маловероятна.
  • Во-вторых, храм – это не предмет обихода, за который можно и переплатить. Масштабное капитальное строительство требовало мобилизации всех ресурсов края, и даже небольшое удорожание могло вызвать негативные макроэкономические последствия. А тут речь идет о десятикратном.
  • В-третьих, никакого безальтернативного выбора между эффектной белокаменной кладкой и неряшливой «opus mixtum» (кирпичной) не было – можно было строить храмы, как в Киеве и Чернигове, из кирпича на цемяночном растворе, получая вполне равномерный и эстетически привлекательный красно-розовый цвет.

При этом кирпич позволял строить храмы гораздо бо’льших размеров, чем белый камень. Сравним, например, подкупольные пространства нескольких храмов: София Киевская – 7,8 м, Спасо-Преображенский собор в Чернигове – 6,5 м, мономахов собор в Суздале – 8,6 м, а Спасо-Преображенский собор в Переславле – 5,1 м. Даже в кирпичных соборах скромной и небогатой Рязани стороны подкупольных квадратов были больше, чем во Владимиро-Суздальском княжестве.

И если Долгорукий соревновался с Киевом, то почему он не строил, как в Киеве, из кирпича, что позволило бы превзойти владения Изяслава Мстиславича и количеством храмов, и их размерами?
  • В-четвертых, Небесный Иерусалим был золотым, камень храма Соломона – желтоватым, как и весь известняк в Святой Земле, а такая частность, как белые одежды праведников, вряд ли могла повлиять на выбор столь дорогой строительной техники.
  • В-пятых, что касается «заметности» белокаменных храмов издали, то красный цвет, согласно законам физики, заметен издали гораздо лучше – у него больше длина световых волн и, соответственно, быстрее их распространение.
Белый цвет, хотя и является комбинацией всех цветов, имеет небольшую красную составляющую и воспринимается слабее. Не зря запрещающие и предупреждающие сигналы обычно красные.

А в условиях наличия снегового покрова, который в Северо-Восточной Руси присутствует почти полгода, говорить об особой «заметности» белокаменных храмов вообще неправомерно. Красный кирпич был бы гораздо заметнее и летом, и тем более зимой.

  • В-шестых, в русском языке всегда именно «красный» означало «красивый» – не случайно красными были и знамя со Спасом Нерукотворным, и парадные плащи князей, и щиты воинов, и гербы большинства городов Владимиро-Суздальской земли.
  • В-седьмых, белый цвет храмов Юрия весьма условен – не зря в литературе обычно восхваляется белизна церкви Покрова на Нерли, где камень подобран и подогнан гораздо лучше. А храмы Переславля и Кидекши можно назвать бело-желтыми, можно желтоватыми, а можно и пятнистыми – количество вкраплений низкокачественного камня очень велико.
  • В-восьмых, через несколько десятилетий (или даже лет) после постройки храмы уже были не белыми и не желтоватыми, а грязно-серыми от копоти печей и частых пожаров, и практика их очистки появилась только в XIX веке.
  • В-девятых, в случае какого-либо особого пристрастия Юрия Долгорукого и его потомков к белому цвету вполне можно было бы строить храмы из кирпича или в еще более дешевой технике «opus mixtum», а потом их оштукатуривать.

Например, затирка раствором – одна из форм оштукатуривания – имела место в храмах Новгорода и Пскова. Была затерта раствором туфовая кладка Суздальского собора начала XIII века. Туфовые своды церкви Покрова на Нерли и владимирского Успенского собора были выравнены обмазкой. В ряде домонгольских суздальских храмов штукатурились фрагменты стен, предназначенные для фресок. Епископ Иоанн в 1194 году побелил мономахов собор в Суздале.

Церковь Покрова на Нерли
Церковь Покрова на Нерли, Фото: Futuramka

Следовательно, в XII веке оштукатуривание не было чем-то из ряда вон выходящим. На Руси не штукатурились только крепостные сооружения (до второй половины XVII века). И Долгорукий при помощи оштукатуривания и побелки мог бы достичь гораздо большей гладкости стен, белизны и однородности цвета при несравненно меньших затратах.

Из всего вышеперечисленного следует, что «эстетический аргумент» — не убедителен.

Рассмотрим еще одну версию, одну из самых привлекательных: влияние на Долгорукого и его потомков западноевропейской романской архитектуры.

В чем именно оно могло состоять? Прежде всего, конечно, сам факт строительства из камня.

Подавляющее большинство романских соборов и замков в сердце Священной Римской империи – Германии – были именно каменными, из кирпича там в это время строились только второстепенные постройки гражданского характера и небольшие провинциальные храмы.

В Северной Италии романские храмы, как правило, возводились из кирпича, но либо были облицованы камнем (городской собор в Модене), либо такая облицовка предусматривалась, но по разным причинам сделана не была (собор Сан Амброджо в Милане) или была сделана не полностью (церковь Сан Микеле в Павии).

Также, одним из важнейший признаков влияния романики на владимиро-суздальскую архитектуру – скульптурный декор.

Многочисленные черты сходства европейского и суздальского скульптурного декора не отрицал практически никто. Академик В.Н.Лазарев писал, что романская традиция «просочилась в Ростово-Суздальский край не позже середины XII века», и там же приводил примеры романских храмов с похожим декором и техникой строительства.

Историки сошлись во мнении, что в архитектуре Владимиро-Суздальской, а затем и Московской Руси имело место развитие готических тенденций, и отрицать этот факт невозможно – об этом говорят формы Успенского собора «на Городке» в Звенигороде, Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, собора Андроникова монастыря, да и всего шатрового зодчества XVI века.

успенский собор в звенигороде
Успенский собор в Звенигороде

Уместным будет вспомнить, что единственное русское княжество, где тоже велось белокаменное строительство, – это Галицкая земля. Но и в ней развивались те же самые готические тенденции, причем весьма интенсивно.

Дело в том, что в 1188 году Галицкая земля была захвачена Венгрией и стала де-юре леном (землёй) венгерского короля, потом венгры в 1190 году ушли, но после смерти князя Романа Волынского в 1205 году вернулись и превратили галицких князей в своих вассалов уже де-факто.

Может быть, какое-то «архитектурное влияние» со стороны Галицкой земли, может быть, через Галич к нам пришла романика? Тем более, что первый князь единого Галицкого княжества — Владимирко Галицкий был союзником Долгорукого.

Хотинская крепость
Хотинская крепость — одна из важнейших форпостов Галицко-Волынского княжества

Историки основательно изучили вероятность и этой версии, но и она оказалась недостоверной. А вывод, к которому пришли историки был крайне удивительным — решение строить из камня — было вовсе не спонтанным, а стратегическим решением. Юрий готовился к белокаменному строительству долго и серьезно, в рамках многолетней и целенаправленной политики возвышения «своей» Суздальской земли.

Более того, мастера и зодчии Долгорукого задолго до строительства, проходили обучение, стажировку в Европейских городах, обменивались опытом. Суздальцам удалось за время стажировки освоить европейские навыки работы с камнем, но строить храмы европейских масштабов они все-таки не могли – для этого требовалась высочайшая строительная культура, воспитанная многими поколениями.

К тому же не будем забывать, что мастера Долгорукого изначально были воспитаны не в европейской, а в мономаховой строительной традиции. Потому все храмы, построенные при Долгоруком не отличались большими размерами. Тем не менее, основное княжеское «техническое задание» – строительство в европейской полубутовой технике* с минимумом раствора и аккуратной кладкой – суздальские мастера выполнили, вложив свой вклад в архитектурное выражение государственной мощи и идеологии Суздальского края.

Полубутовая техника строительства — средневековая техника возведения стен, при которой на месте будущей стены вначале возводились две параллельные стенки из обтёсанных блоков камня (реже из кирпича), затем пустота между ними заполнялась обломками камня, щебня и кирпича, затем заливалась известковым раствором.
Полубутовая техника широко применялась в Древнем Риме, в западноевропейскойроманике, готике и строительстве замков, в белокаменном зодчестве Северо-Восточной Руси.
В этой технике построены Собор Парижской Богоматери, Шпейерский собор, Спасо-Преображенский собор (Переславль-Залесский), Церковь Покрова на Нерли и многие другие храмы.

Очевидно, что за основу белокаменного строительства берется — желание Долгорукого видеть у себя храмы, возведенные «по-европейски», как в Древнем Риме. Строительство из камня символизировало государственную мощь и имперскую идеологию.

Это подтверждается и желанием владимиро-суздальских, а потом и московских князей строить «по-европейски» во что бы то ни стало, несмотря на огромные затраты. То, что символизировало имперскую идеологию в Европе, должно было символизировать то же самое и во Владимире, и в Москве.

архитектура древнего рима
архитектура древнего рима

Ох уж этот Древний Рим. Князья присматривались к Европейской архитектуре, которая в свою очередь перенимала идеологию архитектуры великого Древнего Рима. Только в Европе строить из камня было гораздо дешевле. Это в Суздале, камень везли более чем за 500 км к месту строительства. В Европе таких расстояний не было — камень у них добывался повсюду, в непосредственной близости. А у нас уже тогда — хороший понт был дороже денег.

Только вот недолговечными были белокаменные постройки у нас, а не в Европе. И дело здесь не в мастерах и не в технике строительства. Главное отличие Европы от России — климат! С суровыми русскими зимами не одно Европейское государство не сравнится. Вот и получается — в европейской технике строили почти на сухую, предотвращая просачивание влаги. В России же, когда сильнейшие морозы несколько раз за зиму сменяются оттепелями, это приводит к расшатыванию камней. А поскольку из-за ячеистой структуры белого камня вода проникает внутрь самих квадров, трещины появляются и в них.

Анализируя поведение полубутовой кладки в российском климате, выясняется, что вода, попадающая в щели кровли и кладки, проникает между облицовкой и забутовкой и в мороз просто «отрывает» одно от другого. К тому же влага в стены «подсасывается» и снизу.

Исследователи данного вопроса признаются: «если бы строили из кирпича, здание было бы влагоустойчивее и, следовательно, долговечнее. Кирпич штукатурили, тем самым достигая еще большей влагоустойчивости. А в случае белого камня эта «спираль» раскручивается в обратную сторону: неустойчивую к влаге белокаменную кладку еще и не покрывали штукатуркой».

В оправдание Юрию Долгорукому, начавшему строить «по-европейски», скажем лишь, что предвидеть такое поведение полубутовой кладки в российских условиях вряд ли кто-либо был способен. Если на Руси и имелся опыт работы с белым камнем, то это было в Галиче, где климат вполне европейский.

В продолжении вопроса о пределе прочности белокаменных построек, следует добавить еще одну причину — отсутствие должного ухода за храмами. Чем лучше уход за храмом, тем он долговечнее.

А в российском климате хороший уход за белокаменными зданиями был особенно важен, но его не было и не могло быть в условиях и монгольского нашествия, и лихолетья времен Дмитрия Шемяки, и Смутного времени, и вековой российской бесхозяйственности. Очень многое зависело и от «форс-мажоров» – пожаров и ураганов, и от «субъективных факторов» – нерачительных настоятелей или церковных старост, вовремя не замечавших протечку кровель.

Так и получилось, что одни храмы пришли в аварийное состояние и были разобраны (или даже обрушились) через 500-700 лет после постройки, а другие дошли до наших дней.

Исключением была небольшая церковь Михаила Архангела в Нижнем Новгороде, простоявшая всего 150 лет. Но этот храм был единственным случаем во владимиро-суздальском зодчестве, когда фундаменты были не доведены до материкового грунта.

Что же погубило Московские храмы?

По всей видимости, первые московские храмы погубило то, что они были возведены в центре будущей столицы единого Русского государства и очень быстро перестали «соответствовать задачам» растущего города и крепнущей великокняжеской власти.

Естественно, никакого представления об охране памятников архитектуры в XV-XVI веках не имелось, и при первой же финансовой возможности храмы под предлогом «ветхости» сносились и на их месте строилось что-то более «престижное».

Как известно, понятие «ветхость» весьма растяжимо. Более того, иногда эта «ветхость» достигается искусственным путем – сначала в течение многих лет имеет место целенаправленная экономия на ремонте, а потом испрашиваются средства на полную перестройку храма, на самом деле обветшавшего. Капитальное строительство во все времена было неиссякаемым источником неправедного обогащения.

Пожалуй, единственной подлинной катастрофой можно считать падение верха у церкви Рождества Богородицы в 1479 году, и то возникает подозрение, что церковь просто не отремонтировали должным образом после «аварий» 1454 и 1473 годов и довели до падения.

А все остальные «недолговечные» белокаменные храмы Москвы XIV и начала XV веков (Успенский, Архангельский и Благовещенский соборы, храм Вознесенского монастыря, церковь Спаса на Бору, церковь-колокольню Иоанна Лествичника), по всей видимости, постигла участь «искусственного старения».

Собор Спаса на Бору
Собор Спаса на Бору, Снесён 1 мая 1933 года.

На московских окраинах храмы реже оказывались жертвами амбиций светских и церковных властей и стояли долго. Собор Богоявленского монастыря «за торжищем» простоял почти 400 лет и погиб при пожаре, а собор Андроникова монастыря хотя и с потерями, но дошел до наших дней.

Кстати, в Можайске храмы XV века простояли до XIX века, а в Звенигороде они стоят до сих пор.

Все сказанное по поводу «предела надежности» подтверждает вывод, что суздальские мастера в середине XII века качественно и надежно выполнили «техническое задание» Юрия Долгорукого (строительство в европейской белокаменной технике с минимумом раствора и аккуратной кладкой) и заложили основу для качественного и надежного строительства в этой же технике на протяжении еще трехсот лет. Относительно невысокая долговечность храмов, построенных и ими, и их потомками, имела место не по их вине.

Почему, несмотря на дороговизну белокаменного строительства и нетехнологичность, оно продержалось на Руси так долго?

В послемонгольское время белый камень не только не сдал своих позиций, но и укрепил их: с начала XIV до середины XV века ни одного храма в Московском княжестве не было построено из кирпича.

Вряд ли московские князья Юрий и Иван Даниловичи, а также их потомки были настолько «нестесненными в средствах», чтобы им было все равно, из чего строить. Пусть в Москву белый камень приходилось возить не за 500, а за 50 км, но все равно он оказывался в несколько раз дороже, чем кирпич.

Технически переход на кирпич никаких сложностей не представлял, но времени на постройку того же Кремля из кирпича у Дмитрия Донского в 1367 году просто не было. Стены белокаменного Кремля возводили с немыслемой скоростью, по причине уязвимости, так как город был безоружен перед потенциальными противниками. А о том, что потенциальные противники (в данном случае – Орда и Литва) сильны и опасны, говорит сам факт решения строить новые укрепления.

Васнецов, Московский кремль при Дмитрии Донском
Васнецов, Московский кремль при Дмитрии Донском

Таким образом, Донской просто не имел времени осваивать технологию производства кирпича и строил из давно разведанных и практически неисчерпаемых мячковских каменоломен, не считаясь со средствами.

НО строительство храмов вполне могло «повременить» хотя бы несколько месяцев, необходимых для освоения кирпичной технологии. Почему же московские князья не прекратили (или, как минимум, не «потеснили») белокаменное строительство? Неужели было сложно построить несколько печей для обжига кирпича?

По всей видимости, здесь были две причины.

Начнем с первой – политической: в условиях татарского ига белокаменные храмы оставались тем элементом государственной идеологии, отказаться от которого означало полностью «потерять лицо» перед Европой.

Вторая причина, как ни парадоксально, экономическая, только относящаяся не к цивилизованным формам экономики, а к тому, что в наше время называется «лоббированием». Дело в том, что слишком много влиятельных людей, так или иначе, были связаны с процессом ломки, обработки и доставки белого камня, и для них переход на более дешевый и технологичный кирпич означал лишение немалой части доходов. Можно себе представить, например, и то, какие средства отпускались князем на содержание армии возчиков, и то, что немалая часть этих средств оседала в карманах «посредников». А при этом все выглядело достаточно «чинно» – как исполнение традиций Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо.

Скорее всего, по этим же двум причинам произошел и достаточно быстрый переход на кирпич в конце правления Василия II и при Иване III.

Первая – та же политическая: в Европе к тому времени начали повсеместно строить из кирпича, это были уже времена Брунеллески (1377–1446) и Браманте (1444–1514).

Вторая – та же экономическая, но «с обратным знаком»: Василий II и Иван III, укрепляя самодержавие, боролись и с излишней «корпоративной» самостоятельностью, и с «разбазариванием государственных средств».

Следовательно, влиятельные защитники белокаменной технологии, потерявшие возможность ссылаться на европейский опыт, не могли иметь успех. У них оставались только ссылки на «традицию», но тут государственные соображения уже перевесили. Капитальное строительство приобретало массовый характер, и использование белого камня становилось слишком тяжелым бременем для казны.

По всей видимости, «лебединой песней» политического влияния защитников белого камня стал Успенский собор, стены которого построены в «традиционной» манере. Но это был уже конец – во всяком случае, в столице белокаменное зодчество стало редчайшим явлением.

Московский Кремль. Успенский собор
Московский Кремль. Успенский собор
Заключение

Про Юрия Долгорукого говорилось и писалось много. Взгляды на его весьма неоднозначную личность и весьма неоднозначную историческую роль столь же неоднозначны. Это и основатель Москвы с помпезной статуей на Тверской, и вероломный лихоимец, тянувший алчные руки из Суздаля к Киеву, и жестокосердный деспот, снискавший всеобщую ненависть, и даже… борец за независимость Суздальского края.

Наверное, нам не стоит ни осуждать, ни оправдывать Юрия. Но в его исторический портрет следует внести один дополнительный штрих: именно Долгорукий совершил решающий «прорыв» в «европеизации» Владимиро-Суздальского края, а возможно, и всей Русской земли.

Не побоимся сказать, что по значимости для культуры и политики Руси (к сожалению, и по нагрузке на экономику) строительство Долгоруким четырех-пяти белокаменных храмов вполне сопоставимо с основанием Петербурга.

Возможно, этот «прорыв» Долгорукого имел место и в других областях культурной деятельности. Вряд ли он, как Петр I, брил бороды боярам и одевал их в европейское платье. Но если Юрий тратил колоссальные средства на «романизацию» архитектуры, то мы вправе допустить и какие-то другие его действия «в стиле» Петра I. Даже стажировка мастеров в Европе значит очень многое.

А потомки Юрия – Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Юрий и Константин Всеволодовичи – шли по дороге, проторенной Долгоруким. И после прецедента, созданного в середине XII века, «европеизация» им давалась существенно легче.

Конечно, если эта «европеизация» была самоцелью, то вряд ли она оправдывала огромные расходы на строительство воистину «золотых» храмов. Но если это было одним из действий, направленных на возвышение Суздальского края, то такая политика понятна, логична и обоснована. Ведь, в конечном итоге, именно это позволило Владимиро-Суздальской земле не потерять своей национальной культуры и самостоятельности во время монгольского ига, отстоять независимость и возродиться уже под новым названием – Московской.

Поэтому историческая заслуга Долгорукого состоит не только в том, что он основал небольшую крепость, которая через триста лет оказалась столицей централизованного Русского государства. Юрий заложил и политическую, и культурную базу для того, чтобы центром такого государства стал Суздальский край. А столицей «всея Руси» могли оказаться Москва, Тверь, Владимир, Ростов или Переславль – в геополитическом плане это непринципиально.

Какой ценой далось это возвышение Суздальской земли – другой вопрос. Мы восхищаемся основанием Санкт-Петербурга, редко задумываясь и о том, что в это время во всей остальной России прекратилось каменное строительство, и о тех тысячах людей, которые, «к жизни воззвав эти дебри бесплодные, смерть обрели здесь себе».

И у Юрия Долгорукого, наверное, были другие, более бескровные и экономичные пути для выполнения своих политических задач. Но вряд ли мы вправе из XXI века строго судить людей XII века.

Памятник Юрию Долгорукому в Москве
Памятник Юрию Долгорукому в Москве, Фото: Alexandr Petrov

Источник: С. В. Заграевский: «ЮРИЙ ДОЛГОРУКИЙ И ДРЕВНЕРУССКОЕ БЕЛОКАМЕННОЕ ЗОДЧЕСТВО. 


Читайте также:

КРЕМЛЬ В МОСКВЕ — ДРЕВНЕЙШАЯ КРЕПОСТЬ В МИРЕ

СПИСОК ОБЪЕКТОВ ВСЕМИРНОГО НАСЛЕДИЯ ЮНЕСКО В РОССИИ

ДРЕВНЕЙШИЕ ГОРОДА РОССИИ — ПСКОВ

ЯВЛЕНИЕ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ИКОН НА РУСИ

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

2 КОММЕНТАРИИ

  1. Как в г.Москве, г.Суздале, г.Владимире и иных городах России, все сокральные сооружения
    возводились из известкового раствора добываемый Ковровских карьерах.
    Москва же использовала известковый состав добываемый в Серпуховских карьера, только для укладки кирпича, фундаментом которых служил цементированный камень Ковровских карьер.
    Для убедительности зайдите п/з Коломенский, г. Москвы.
    По подобной технологии древние Русские зодчие в лице «Бога Китовраса» выстраивали пирамиды в Египте и т. д.

  2. Древние Русские строители возводили монументальные архитектурные сооружения. как
    Церковь Покрова на реке Нерли, Дмитриевский собор, г. Владимира. архитектурные
    элементы г. Москвы из белого камня.
    Подобный камень получался из известняка добываемый из Ковровских карьер, Владимирской обл.
    Технология подобного камня, по которым возводились и пирамиды Египта по всей вероятности утерян.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here