Нужно ли обсуждать подлинность отречения последнего русского государя? Есть ли сегодня законные наследники династии? И было ли отречение императора от престола?
Первая реакция на полемику вокруг подлинности отречения Николая II – это недоумение. Сами собой появляются вопросы – Зачем? Каков предмет разговора? Что мы ждём от этой исторической буквалистики, от пристального внимания к «потёртостям» на листке с текстом Отречения?
Не хочется думать, что это очередное проявление нашего малодушия, желания уйти от исторической ответственности. Мол, не было никакой национальной катастрофы, о крушении исторической России можно не вспоминать.
Произошла досадная юридическая ошибка. Нарушена процедура. Подпись Государя поставлена карандашом, отсутствуют титулы. Стало быть, в юридическом смысле отречение не состоятельно. «Акт об отречении не получил законную силу»… А вот, кстати, и «законные» наследники, которые помогут исправить историческое недоразумение.
Разговор о наследниках представляется мне особенно показательным и… совершенно неуместным. Но сначала ещё несколько слов о «сугубо юридическом смысле» страшного события 2 марта 1917 года.
Сколь полезна и значима такая постановка вопроса? Полагаю, что это надёжный способ заморочить себе голову и затемнить остатки исторического сознания.
Отречение Государя произошло в обстановке абсолютно ненормальной, критической. Глубочайший кризис поразил буквально все сферы русской жизни. Русская Смута взяла верх над всем и вся – над традицией, нормами, в том числе юридическими нормами.
Закон не действовал, потому что убеждённых, сознательных защитников исторически сложившегося порядка уже практически не было. Везде и всюду мы видим сторонников чего-то совершенно нового, неведомого и, как тогда казалось, прекрасного.
«Главное – перевернуть жизнь, а всё остальное – не нужно», – эти слова одного из героев рассказа Чехова «Невеста» выражают общее настроение времени. Атмосферу времени, если угодно, – дух эпохи.
В начале 17-го года катастрофическое настроение доминирует в ближайшем окружении Николая II. Ключевые фигуры Ставки Верховного главнокомандующего, высший генералитет, великие князья, думские деятели, – все хотят «перевернуть жизнь». А главным препятствием считают несчастного Николая II и вообще русскую монархию. Вот с чем столкнулся Государь, оказавшись на станции Псков в роковые мартовские дни.
Здесь он, наконец, понял, что Россия от него отреклась. Отреклись люди, присягавшие ему, следовательно, изменившие и своей присяге и своему долгу.
Свидетельств этого отречения, увы, великое множество. С некоторыми документами мы познакомились недавно, в год 100-летия начала Первой мировой войны. К памятной дате, к примеру, впервые напечатан дневник военного врача В.Кравкова. Читаем запись от 4 марта. «Готов кувыркаться! Все мы ходим теперь именинниками. <…> Полицейски-приказной режим, постыдно сгнивший, рушится»…
Совершенно очевидно, что суть тех трагических событий не лежит в юридической плоскости. Национальная трагедия не сводима к судьбе «полупарламенского режима» и истории законодательных нарушений. Говорю об этом при всём моём искреннем уважении к академику Пивоварову.
Наивно думать, что Русскую Смуту можно погасить правовыми процедурами. В 17-м году поколебалась наша основа – культурно-нравственная система страны. Причём, узел русской трагедии ХХ века завязывался, конечно, задолго до отречения Николая II.
Это событие не было «исходным импульсом», как пытается представить ситуацию профессор Лавров, один из самых глубоких современных отечественных историков. Всё-таки вначале была Смута! Её разрушительная энергия грозно проявилась уже в 1905-ом году. Впоследствии Мировая война до предела обострила нашу национальную болезнь.
Саморазрушение приняло характер обвала. Смута отменила красоту и человечность русской жизни. И наше высокое призвание – призвание русского солдата, русского крестьянина, русского царя.
Только безответственный человек может помышлять о восстановлении монархии на нашем историческом пепелище. Современные претенденты на русский трон были бы как минимум легкомысленны. И, судя по выступлению Александра Закатова, представители Дома Романовых это хорошо понимают.
Но вопросы всё равно остаются. И разрешить их в «сугубо юридическом смысле» согласно законам престолонаследия тоже невозможно. Гипотетически монархия в России может быть восстановлена, все предубеждения против монархической формы правления не выдерживают никакой критики. Между тем права Дома Романовых вызывают большие сомнения.
Судьбу династии раз и навсегда решила катастрофа 17 года. Отречение подвело итог политически бездарному правлению несчастного Николая Александровича Романова. Он не уберёг страну и её народ от разрушения.
О его устремлениях, благих намерениях и идеалах мы говорить не станем. Но итог, как известно, был поистине ужасен. Последствия исторического крушения не преодолены до сих пор. И Дому Романовых невозможно отказаться от этой части своего исторического наследства. Как известно, наследство приходится принимать целиком, вместе со всеми долгами, которыми это наследство обременено.
Приняв долги, можно и нужно приобщиться к свершениям, которых тоже немало. Кстати, одна из блестящих эпох романовской династии приходится на годы правления Екатерины II. «Бог ей судья», – сокрушённо вздыхает о многогрешной императрице профессор Лавров.
Мне этот пассаж показался странным, особенно в контексте разговора об отречении Николая II. Исторический морализм – не более чем подмена христианского мирочувствия. Обращаясь к истории, мы отказываемся судить человека, реальную историческую личность. Перед нами свершения или, напротив, пагубные ошибки носителя верховной власти.
Монарх – это по определению хранитель державы и её народа. Разговоры о качествах отца, мужа и сына оставим историческим романистам. «Бог им судья»…
Автор: историк и телеведущий Феликс Разумовский.
- Мнение редакции журнала может не совпадать с мнением авторов
Приближается печальный юбилей 1917 года — года страшной смуты, морока и ослепления народа, отказавшегося от царя, год двух кровавых революций. И конечно, надо понять что же это тогда было? Увы, материал Феликса Разумовского немного дал — противоречив и велеречив, винегрет с салатом. Между тем, как есть немало очень интересного материала. Например, об отречении Государя есть интересное исследование историка П. Мультатули. Я же приведу лишь несколько цитат из того времени.
Насчёт «бездарного правления несчастного Николая II»:
За время правления Николая II с 1897 по 1914 год:
— население России увеличилось с 126 до 178 млн. человек
— территория России увеличилась 22.4 млн. кв.км
— добыча нефти увеличилась с 7.3 до 9.2 млн. тонн
— доходы бюджета увеличились с 1736.7 до 3431.2 млн.руб.
— расходы бюджета увеличились с 1889,2 до 3382.9 млн.руб.
— в 1915 г., когда Николай II стал верховным главнокомандующим, Россия стала одерживать победы на западном фронте. К февралю 1917 г. до полной победы над Германией оставалось всего 0.5 года. Но грянули революции.
Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 год идти так же, как они шли с 1900 по 1912, Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении.
Эдмон Тери, Французский экономист (1913)
Насчёт беспочвенных обвинений, что «он не уберёг страну и её народ от разрушения»:
«Императорский строй мог бы существовать до сих пор, если бы «красная опасность» исчерпывалась такими людьми, как Толстой и Кропоткин, террористами, как Ленин и Плеханов, старыми психопатками, как Брешко-Брешковская или же Фигнер, или авантюристами типа Савинкова или Азефа. Как это бывает с каждой заразительной болезнью, настоящая опасность революции заключалась в многочисленных носителях заразы: мышах, крышах и насекомых… Или же, выражаясь более литературно, следует признать, что большинство русской аристократии и интеллигенции составляло армию разносчиков заразы.
Трон Романовых пал не под напором предтеч Советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и других общественных деятелей, живших щедротами империи. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами. Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в Шестую книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах. Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про царя и царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров? Что следовало сделать с графом Витте, специальностью которого было снабжать газетных репортёров скандальными историями, дискредитирующими царскую семью? Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованиями наши неудачи на японском фронте? Как надо было поступить с членами Государственной думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, что между Царским Селом и ставкой Гинденбурга существовал беспроволочный телеграф? Что следовало сделать с теми командующими вверенных им царём армий, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армий более, чем победами на немцами на фронте? Описание противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том, который следовало бы посвятить русским эмигрантам, оплакивающим на улицах европейских городов «доброе старое время». Но рекорд глупой тенденциозности побила, конечно, наша дореволюционная печать».
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ РОМАНОВ
«Мы знали, что весной (имеется в виду весна 1917 года) предстояли победы русской армии. В таком случае престиж и обаяние царя в народе снова сделались бы настолько крепкими и живучими, что все наши усилия расшатать и свалить престол самодержца были бы тщетны. Вот почему и пришлось прибегнуть к скорейшему революционному взрыву».
Один из главных подстрекателей февральского переворота П.Н. Милюков
«Никакой глава государства не смог бы противостоять смуте такого масштаба. Поэтому не имеет смысла всё сводить к мнимому безволию и отсутствию политических способностей у государя Николая II»
Энтони Саттон, американский экономист